Серебренников фильм измена,
Очень сложно понять, что действие фильма происходит именно в России. В этом и кроется основная претензия к "Измене". Все молчат: изменники про свои измены, обманутые про свои догадки и доказательства. Начать, пожалуй, стоит с описания не фильма, но режиссерского феномена Кирилла Серебренникова, объяснение которого поможет в анализе как причин нелюбви к «Измене» отечественной критики, так и некоторых несовершенств картины.
Однако те же, кто упрекает его в лакировке действительности, через абзац пеняют другим, условно молодым режиссерам, на попытки ее бессмысленного очернительства. Какой же духоподъемный эталон находится между тем, что с конца х принято называть чернухой употребим это слово в последний раз , и глянцевым киножурналом, — неясно. Вторая претензия к Серебренникову попродуманней: он слишком западник, все-то у него с холодным носом, без души. Тут не спас даже сценарий великого духоискателя Юрия Арабова «Юрьев день» — история о таинственности, исключительности и непреложности всего русского, манифест отказа от индивидуальности в пользу души, превосходства идентичности над личностью.
Не помогли комментарии режиссера о том, что он снял духовное кино, несколько смутившие поклонников его по-европейски смелых театральных работ. Метод автора противоречил его же словам: слишком рационально, выверенно была сделана эта история о красоте распада, торжестве иррацио, сладостности погружения в хаос. Автор честно пытался идентифицироваться с героиней, не переставая при этом пристально разглядывать ее со стороны. Его метания между позициями участника и наблюдателя, между спокойствием и страстностью были слишком очевидны, чтобы не заслужить диагноз «снято от головы».
.jpg)
Четкие рациональные попытки отрефлексировать фирменную иррациональность русской души, впрочем, регулярно предпринимаются самыми разными авторами — кислую же мину вызвал именно «Юрьев день».
Можно найти причины для неприязни и погрубее — Серебренникова могут банально не любить за то, что он успешный в том числе за границей, а это нам особенно не нравится театральный режиссер, вторгшийся со своим хорошо начищенным самоваром на территорию тщательно пестующего собственную гордость, бедность и духовность российского фестивального кино и без замедления попавший в конкурсы международных смотров.
Однако прощают же это Ивану Вырыпаеву. Вновь неувязка.
Дальше остается только предъявить Серебренникову моральный счет за то, что слишком хорошо одевается. Есть предположение, что причина неприязни критического сообщества к Серебренникову в другом.
Для настоящего русского автора он слишком хочет понравиться — а тех, кто стремится завоевать ее доверие и симпатию, наша публика традиционно не любит. Серебренников напоминает политика, который пытается купить электорат улыбкой и содержательной предвыборной программой — вместо того, чтобы включить харизму удава и, напугав и зачаровав бандерлогов одновременно, дальше без всякой рефлексии гнуть любую линию.
Главное, прямую. Эффективный деятель искусств в России — в силу некоторых особенностей аудитории — по определению авторитарен.
Выбирать легко в условиях естественной демократии — в посттоталитарном обществе легче следовать за. Производитель культурного продукта в такого рода системах не поставщик услуг, а бескомпромиссный пророк. Серебренников же, при его типично российской страстности, с одной стороны, и европейской аккуратности — с другой, зависает между попыткой темпераментного авторского высказывания и рационального социоантропологического опыта.
И в третьем официальном пункте его фильмографии — картине «Измена» — проблема раздвоения авторской личности на альтер эго и наблюдателя обострилась как никогда. Рассказывая историю о двух, даже двух с половиной парах, связанных морским узлом тайных любовных отношений, измен, потерь и смертей, Серебренников пытается жить, любить и умирать вместе с ними, одновременно максимально точно комментируя происходящее со стороны, добиваясь позитивистской подлинности в изображении происходящего.
Это ее дебют в кино. Кирилл встретил Альбину на каком-то мероприятии — и, по его словам, понял, что она не поп-звезда из коллектива биороботов, а реальный человек со шлейфом непростой судьбы.
Оказалось — еще и с нужным образованием: «Просто она оставила актерскую карьеру в те времена, когда людей вымывало из профессии. У Альбины во всех смыслах самые жесткие сцены: секс, смерть.
Все, что противоречит эстрадному имиджу». С Андреем Щетининым, вернувшимся в кино после дебюта в «Отце и сыне» и нескольких лет работы в рекламном отделе крупной компании, Серебренников познакомился во время съемок документального кино к юбилею Сокурова: «Трудно в нашем кино найти такую красивую мужественность, благородство. Когда в ходе кастинга отобрали европейских ребят, мы думали, кто рядом может встать? И я вспомнил «Отца и сына». Все актеры, кроме Щетинина с Джанабаевой, общаются с группой через переводчика, а русские реплики заучивают наизусть.
Кто попало — не вариант, понижение качества, — теряется Серебренников. Не хотелось бы их работу портить». Немецкая актриса Франциска ходит по площадке в массивных сапогах, телогрейке и солнечных очках — эталонный европеец, с растерянной улыбкой сопротивляющийся окружающей подмосковной среде.
В одной из ближайших сцен ей предстоит бегать голой по зимнему лесу. У Вас отключён JavaScript. Для нормальной работы сайта включите Javascript в Вашем браузере! Официальный синопсис «Измены» лаконично сообщает, что это фильм про то, как двое людей случайно обнаружили, что их супруги — любовники, но тут явно какой-то подвох. Ревность или страсть, месть или прощение — герои ищут основы для новой жизни, но сделать это нелегко — измена подчиняет все их поступки своей логике.
Содержание переместить в боковую панель скрыть. Статья Обсуждение.
Читать Просмотр кода История. Инструменты Инструменты. Читать Просмотр кода История Очистить. Основные категории.
